Тень в Аномалии.

Ветер в Зоне не просто дует — он режет кожу, как осколки стекла, и несёт обрывки чужих голосов: крики, стоны, смех, что эхом отскакивает от ржавых балок. Иван "Ворон" Смирнов знал это наизусть. Двадцать рейдов за плечами, каждый оставил след — шрамы от "жарки" на груди жгут, как напоминание о той ночи, когда аномалия "Котёл" сварила его напарника заживо. Ворон был одиночкой: не из тех, кто тратит патроны на треп в "Сто Коробок". Его ПДА молчал, как могила, а детектор в кармане комбинезона пищал чаще, чем сердцебиение в бою. Но сегодня Зона звала громче обычного. "Сердце Тени" — артефакт из легенд, шептали сталкеры у костров. Он дарит невидимость, делает тебя призраком в тумане, но цена... Твоя собственная тень оживает. Вырывается из-под ног и охотится, как голодный пёс, пока не доберётся до хозяина.

Ворон не шёл один. С ним — Марина "Лиса" Козлова, девчонка с глазами цвета болотной жижи, где тонут секреты. Новичок, но с хваткой, что рвёт сухожилия: брат её пал в первой вылазке, слепой пёс разорвал его у опушки "Красного Леса", оставив только рюкзак с консервами и записку "Не иди за мной". Лиса искала не артефакты — месть Зоне, той, что жрёт людей, как паук мух. "Если она меня сожрёт, то хотя бы с брюхом, полным её собственной дряни", — хохотнула она, затягиваясь самокруткой из ржавого табака у кордона. Ворон не спорил. Зона любит таких — жадных до боли, они горят ярче, но гаснут быстрее.

Третий — Виктор "Медведь" Григорьев, громила с плечами, как у трактора, и пулемётом "Печенегом" на спине, что весил больше его совести. Бывший десантник, Duty-шник в прошлом, когда фракция ещё верила в порядок в хаосе. Теперь просто выживальщик, с татуировкой медведя на бицепсе и историей о том, как он голыми руками задушил кровососа в "Агропроме". "Зона — как баба: то гладит по загривку, то бьёт под дых так, что лёгкие выворачивает", — бурчал он, шагая впереди, его ботинки хрустели по хрусталю аномалий. Они встретились на рассвете у "Вихря" — спирали из искр и теней, что вертела воздух, как мясорубка, засасывая мусор и воспоминания. Детекторы взвыли в унисон, как хор умирающих. "Обходим слева, — скомандовал Ворон, голос хриплый от пыли. — И не зевайте, Зона сегодня в настроении".

Лиса замерла первой. "Слышите? Шаги". Ветер унёс слова, но эхо вернуло их с удвоенной силой. Тени удлинились, хотя солнце только-только скользнуло из-за туч, окрашивая небо в цвета ржавчины и крови. Они двинулись цепью: Медведь впереди, пулемёт наготове, Ворон по центру, АК в руках, Лиса замыкающей с "Винторезов" — снайперкой, что шептала смерть издалека. Руины Припяти ждали впереди — город-призрак, где каждый дом хранил эхо Взрыва: брошенные игрушки на тротуарах, ржавые карусели, что скрипели на ветру, как кости в могиле. Радиация дышала хрипло, жгла кожу даже сквозь костюм, а в окнах школ и больниц мелькали силуэты. Не люди. Снорки — те, кого Зона слепила из сталкеров, забывших надеть шлем: лица в масках, искажённые в гримасы боли, прыжки, как у кузнечиков на стероидах.

Первый контакт случился у "Политехнического": тень в подворотне шевельнулась. "Контакт! — заорал Медведь, разворачивая "Печенег". — Двое, слева!" Пулемёт закашлял, пули рвали воздух, рикошетя от стен. Снорки выскочили молнией — прыжок, когти на растопырку. Один вцепился в плечо Медведя, когти прорвали экзоскелет, кровь хлестнула. "Сука!" — рыкнул он, хватая тварь за маску и впечатывая в стену. Хруст кости, визг — снорк обвис, но второй уже на Вороне: прыжок с крыши, вес всей туши на спине. Ворон упал, АК выстрелил в землю, пуля ушла в бетон. Боль в рёбрах — как удар кувалдой. "Отвали!" — он перекатился, всаживая приклад в морду: маска треснула, тварь завыла, отступая. Лиса выстрелила — "Винторез" кашлянул глушителем, пуля вошла в глаз, вышла затылком с фонтаном. "Чисто!" — крикнула она, но голос дрожал. Они добили второго: Медведь штыком в горло, Ворон — ногой в грудь, хруст рёбер. "Продолжаем, — выдохнул Ворон, вытирая кровь с лица. — Это только разминка".

Ночь накрыла их в подвале старой больницы — бетонные стены, покрытые плесенью и облупившимися плакатами "Миру — мир", где дети с улыбками смотрели из прошлого. Огонь в консервной банке трещал, отбрасывая блики на лица: Медведь чистил пулемёт, бормоча проклятия Зоне, Лиса ковыряла ПДА, пытаясь поймать сигнал с кордона — "Может, брат жив? Нет, бред..." Ворон разглядывал карту, пальцем водя по линиям аномалий. "Сердце" в центре Припяти, у саркофага, где "Мёртвый Свет" пульсирует, как сердце умирающего гиганта. Артефакт манит: чёрный кристалл в шаре пламени, обещающий силу, но Зона всегда берёт больше, чем даёт.

"А если это ловушка? — вдруг спросила Лиса, отрываясь от экрана, глаза в отблесках огня. — Зона знает, чего ты боишься. Твоя жена... она шептала тебе сегодня?" Ворон замер. Видение у "Вихря": жена, такая, какой была до Взрыва — смех на кухне в Киеве, рука на плече. "Иди домой, Ваня". Он тряхнул головой. "Все боимся. Но разочаруем её". Медведь хохотнул: "Ага, покажем Зоне средний палец. Завтра прорвёмся".

Утро принесло бурю — не дождь, пси-излучение, что жгло мозг видениями, как кислота. Ворон увидел жену снова: она горела, кричала его имя, Зона тянула её в бездну. "Нет!" — он ударил кулаком по стене, кровь из костяшек. Лиса корчилась на земле: брат звал из "Красного Леса", разорванный, но живой — "Помоги!". Медведь рычал: "Duty зовёт, предатели!" Тени шевелились — их собственные, удлиняясь, как когти. Они прорвались к центру: через дворы, где трава шевелилась, как змеи, и аномалии вспыхивали, жаря воздух. Снорки гнались стаей — пятеро, прыжки с крыш, когти скребут бетон. "Огонь!" — Ворон палил очередями, пули рвали маски, но твари множились. Одна вцепилась в ногу Лисе — когти в мясо, она закричала, всаживая нож в глаз: "Умри, тварь!" Медведь косил "Печенегом" — лента патронов таяла, тела падали, но эхо привлекало больше. Они бежали, петляя по руинам, детекторы визжали, как сирены.

Центр Припяти — ад в бетоне. "Мёртвый Свет" висел в воздухе: шар белого пламени, внутри — чёрный пульс, "Сердце Тени". Детекторы сошли с ума, пси-волны били по вискам. Медведь шагнул первым: "Моё!" Земля вздрогнула — трещина, из неё снорк, огромный, как бык. Прыжок на горло! Медведь увернулся, но когти полоснули по груди — костюм треснул, кровь. "Печенег" заревел в упор, пули рвали тварь, но она ползла, цепляясь. Ворон стрелял с фланга: очередь в бок, мясо летит клочьями. Лиса — "Винторез" в голову: глушитель кашлянул, череп лопнул, как арбуз под прессом, мозги брызнули на шар. Но тени оживились — их тени, сталкеры из темноты: Ворон увидел свою, с глазами-ножами, шепчущую "Ты слабак, беги". Она вцепилась в руку, холод жрёт вены.

Медведь развернулся поздно: его тень — медведь-убийца — прыгнула, впиваясь в ногу, тянула в трещину аномалии. "Братья... не бросайте!" — прохрипел он, борясь, кулаки молотят тень, но она режет, как лезвие. Лиса бросилась: нож в тень Медведя, но её собственная шепнула "Ты слабая, брат мёртв, беги!" Пистолет в руке дрожал, палец на спуске — не жмёт. Ворон понял в миг: "Сердце" манит, но Зона плетёт паутину страхов. Он выстрелил в свою тень — пуля прошла сквозь, но эхо ударило по шару. "Мёртвый Свет" треснул, вспышка ослепила — белый огонь, тени взвыли, корчились, таяли в воздухе, как дым. Медведь вырвался, кашляя кровью, рана на ноге — чёрная, как яд. Лиса схватила артефакт — чёрный кристалл, пульсирующий холодом в ладони, жгущим до кости. "Наша... победа".

Бег назад — через ад. Снорки гнались стаей, десяток, прыжки с теней, когти рвут воздух. Аномалии вспыхивали: "Жарка" поджарила двоих, "Воронки" засосали третьего в бездну. Ворон палил на бегу, патроны кончались, Лиса снайперила с плеча, Медведь отстреливался, хромая. "К кордону! — орал Ворон. — Не отставайте!" У "Вихря" они остановились: вихрь вертел искры, тени плясали. "Брось его! — Ворон кивнул на кристалл. — Он жрёт нас!" Лиса покачала головой, глаза — сталь: "Нет. Это за брата. За всех".

Зона не прощает. К кордону они вырвались на рассвете, но Медведь упал у проволоки: артефакт жрал его изнутри — тени ползли по венам, чёрные нити под кожей. "Спасибо, брат... за Зону, — выдохнул он, хватая Ворона за руку. — Не... бросай её". Затих, глаза остекленели. Лиса заплакала, сжимая "Сердце", слёзы шипели на холоде кристалла. Ворон смотрел на горизонт: ветер шептал снова, "Вернись. Ещё раз". Зона не отпускает. Она просто ждёт, когда ты сам попросишь.

Но Ворон знал: следующий рейд — их. С артефактом или без.